— Кто для Вас Шура Вишневой?

 

— Судьба! Я многих так величаю, кто был со мной рядом на протяжении 40 лет.

 

— Понятно. Есть легенда...

 

— Вы о дневниках? Как-то Люсый, совершенно бестактно, сравнил мои дневники с дневниками Михаила Кузмина, послужившими причиной многих бед. С глупостью не спорят. Когда мне вернули перлюстрированные рукописи, я решил их сжечь. Растопил камин, изрядно выпил и приступил к аутодафе: брал рукопись и, не читая, швырял в огонь. Через два года Шура Вишневой принёс мне мои дневники в целости и сохранности. Оказывается, он стоял позади меня и подсовывал мне для сожжения старые книги, журналы, газеты. А не приди он ко мне той ночью? Поэтому — Судьба! И ещё много всего, о чём не расскажешь...

 

 

 

«Над засохшей повиликой

Мягко плавает пчела...»

Ты присядь на камень дикий,

Подожди — взойдёт луна.

 

Подожди — проснется голос

В полой дудке камыша.

Ветерок играет соло —

Еле слышно, чуть дыша.

 

Над заброшенной могилой...

...Не было её вчера.

Пролетают птицы мимо

И роняют три пера.

 

Первым — перышко от мамы.

А второе просто так...

Ну а третье — это самый,

Самый долгожданный знак.

 

И тогда прольется дождик

Из-за облачных высот.

Он омоет подорожник,

Тот, что сам себе растет.

 

Будет тихо и печально.

Будет ясно и светло.

Лодка к берегу причалит.

Берег тот, да все не то...