Крымчане могли бы в чём-то и позавидовать приезжим: гости воспринимают нашу столицу как первый город Крыма — город, с которого начинается короткая беззаботная пора летних отпусков. Над головой синее скифское небо, в воздухе тополиный пух; ветер южный, сухой, тревожный, обещающий... На горизонте силуэт Чатырдага, а за ним — море! Давайте же отметим 225-летие города не только гулянием под музыку и салютами, но и тем, что хоть недолго побудем у себя дома любознательными гостями.

 

Место, на котором построен Симферополь, настолько древнее, что рассказ о «Южной столице» можно начать с первобытных времен. Пещера Чокурча (в долине Салгира) хранит наскальные рисунки и другие следы стоянки людей, которые жили там пятьдесят тысяч лет назад. Однако это время доисторическое, а настоящая история началось в 1784 году, с указа Екатерины II об основании столицы Таврической области. В ту пору очень модными были греческие топонимы (казалось, что Россия заполучила в свои владения кусочек Древней Эллады). Поэтому для будущего города, к которому сходились все крымские дороги, светлейший князь Григорий Потёмкин придумал название «Симферополь»: «Сие наименование означает город пользы, а потому герб — улей с пчелами, имеющими вверху надпись «Полезное».

 

Столица Крыма выросла не на пустом месте. В середине XIX века, когда горожанам разрешили добывать камни в окрестных горах, произошло случайное, но очень важное событие. В 1827 году чиновник А. И. Султан-Крым-Гирей увидел в крестьянской арбе камни с диковинными надписями и с барельефом воина на коне. Узнав, в каком месте собраны эти камни, чиновник выкупил у крестьянина содержимое арбы, а затем сообщил о своей находке директору Одесского музея древностей И. П. Бларамбергу. Тот срочно приехал в Симферополь — и нашёл на юго-восточной окраине города стелы с текстами, постамент от статуи, а затем и обломок мраморного рельефа с изображением скифских царей. Вот таким «стройматериалом» трамбовали симферопольцы стены и фундаменты своих домиков! После этого сенсационного открытия начались раскопки древней скифской столицы.

 

Наш город строился рядом с Неаполем Скифским — древней столицей Скифии (II в. до н. э. — IV в. н. э). Остатки этих строений сохранились, а найденные археологами предметы составили основу экспозиции построенного в 1893 году Губернского земского музея. Во время раскопок Неаполя Скифского были обнаружены остатки оборонительных стен толщиной 8,5 метра, мавзолей скифского царя Скилура, много золотых украшений. Здесь очень кстати упоминается легенда о возникновении Неаполя Скифского.

 

На равнинных степях разрослось скифское государство, столица его тоже занимала равнину. А хотелось, чтобы город гордо стоял на возвышении! Чтобы оборонять его помогали не только быстрые кони и меткие копья, но сами скалы и пропасти! И собрал царь Скифии сорок храбрых юношей, посадил их на самых быстрых коней, приказал скакать в разные стороны, чтобы найти окружённое скалами плоскогорье — место для будущей столицы.

 

Разъехались юноши в разные стороны. Тридцать дней искали они место для города, но велика степь — ничего не довелось увидеть, кроме унылой равнины. Тридцать девять молодых скифов вернулись, понурив головы. Да, велика степь! Лишь один домчался до моря, отыскал узенький перешеек и рискнул отправиться в землю таинственную, окружённую солёной водой. Вот там и нашёл он скалы над речкой, удобное плоскогорье, к которому подступиться можно было только с севера. «Надо построить всего одну стену, — сказал он царю. — Остальные сотворила для нас сама земля!»

 

И началось великое переселение. Вслед за своим разведчиком отправились тысячи скифов, погнали скот, повезли в повозках семьи, имущество. Так появился Неаполь-Скифский, то есть новый скифский город.

 

Чтобы проникнуться этой легендой и погрузиться в историю, надо взойти на Петровские скалы, остановиться перед полуразрушенной башней цитадели, промерить взглядом ничем не защищенные фундаменты. Удивиться тому, что рядом — современные дома, огороды, автомобили... Неаполь Скифский навсегда остался под частью современного Симферополя: город был разрушен кочевниками, а потом и погребен современным городом.

 

В начале XVI века здесь, на берегу Салгира, появилось татарское селение Ак-Мечеть. Название дала построенная тогда же (в 1506 году) мечеть Кебир-Джами, самая старая в городе, она сохранилась и действует теперь. В Ак-Мечети была резиденция калги-султана — заместителя крымского хана по военным делам и официального наследника престола. В заметках турецкого путешественника Эвлии Челеби 1666 года сказано, что здесь насчитывалось 1800 домов, среди которых были двух- и трёхэтажные, имелось много торговых лавок, четыре гостиницы, пять мечетей...

 

«Этот город находится на краю красивой широкой долины, украшенной лугами, которая тянется на три часа езды и оканчивается в стороне Чатырдагом, вершина которого касается небес. Это благоустроенный город с домами, крытыми рубиново-красной черепицей, двухэтажными, выложенными из камня стенами. Все дома просторные». В городе было 200 лавок, три школы для мальчиков и четыре «источника живой воды. И одна баня с двумя отдельными помещениями, с центральным возвышением, с окнами и фонтаном». В окрестностях города «садов и виноградников более 1000, в каждом текут ручьи... Каждый из них подобен райскому саду» (из путевых заметок Эвлии Челеби, 1666 г.).

 

Симферополь замышлялся как столица Таврической губернии. Для ускорения строительства привлекли уволенных из армии солдат и сложили для них двадцать мазанок, в основном из готового камня развалин скифской столицы. Эти ветхие домики и теперь можно видеть на улице Воровского. Несколько узких улочек Ак-Мечети сохранились между центральным универмагом и Петровской балкой.

 

Первой из династии российских императоров здесь побывала Екатерина Великая. По её повелению на этом месте в 1784 году начал строиться город. И первым домом будущей столицы Крыма стал возведённый для императрицы путевой дворец.

 

Дважды приезжал в «Город пользы» Александр I. Есть предание, что в 1818 году он указал место для строительства собора в честь Александра Невского.

 

Академик П. С. Паллас после посещения Симферополя в 1795 году писал о нем без восторга: «Кривые, разбегающиеся, немощёные и нечистые улицы обнесены высокими стенами, за которыми прячутся низенькие домики, а когда ходишь по городу, то кажется, что находишься между развалившимися стенами, построенными из грубого тёсаного камня». Но примерно в то же время о таврической столице писал и путешественник Дюбуа де Монпере: «Симферополь, который я люблю, расположен в долине... в тени листвы великолепных старых садов, освежаемых водами Салгира».

 

Этот район и теперь ещё напоминает восточное средневековье. «Старый город», куда неохотно заезжают таксисты, остаётся в рабочие дни царством пенсионеров, детей, собак, кошек и птиц. Здесь не свистят покрышками автомобили, не пробегают спешащие по делам симферопольцы. Изредка увидишь новострой; жизнь замерла, заснула. Играют в домино старики, судачат старушки. Дети гоняют мяч по площадке, катаются на велосипедах и самокатах. Лениво потявкивают собаки. Воздух здесь намного чище, чем в центре любого города: возвышенность, сады, огороды, а чуть дальше — сосновые посадки, теперь уже настоящий лес...

 

Однако по расстоянию до главных учреждений это почти центр города! С позапрошлого века в Симферополе строились нарядные особняки. Они до сих пор украшают городские улицы: загородный дом графа М. С. Воронцова с флигелем, дом доктора Мюльгаузена (здесь в разное время бывали А. С. Пушкин, К. Н. Батюшков, В. Г. Белинский), странноприимный дом Таранова-Белозерова, усадьба академика Палласа...

 

В 1842 году Николай I утвердил первый генеральный план Симферополя. В это время по проектам архитекторов И. Е. Старова, И. Ф. Колодина здесь были построены самые красивые здания: храм Александра Невского (его снесли в 30-е годы, а теперь восстанавливают), собор Святых Петра и Павла, дом губернатора, Дворянское собрание, торговые ряды и гостиницы. В октябре 1874 года в Симферополь проложили железную дорогу, и столица Крыма начала расти очень быстро.

 

В центре современного города ещё сохранились оазисы того Симферополя, каким он был в пору своего расцвета: тихие зелёные переулки, уютные дворики и, на столичный манер, лепные фасады с колоннами. Ещё и сейчас можно узнать в нём черты провинциального «губернского города С» из рассказа И. А. Бунина...

 

Истинным украшением центра города стало построенное в 1911 году здание Крымского академического драмтеатра им. М. Горького. Недавно отреставрировано здание Госбанка (ул. Горького, 4), построенное по проекту Н. П. Краснова — автора проекта лучших дворцов Южнобережья, «архитектора Высочайшего Двора».

 

Приезжая в Крым по делам или на отдых, а потом и возвращаясь из курортных городов, очень многие останавливаются в Симферополе. Восьмого сентября 1820 года в Таврическую столицу приехал и гостил здесь несколько дней А. С. Пушкин. Правда, он хворал и никак не отозвался о городе. Вероятно, поэт встречался и консультировался о своём здоровье со знаменитым петербургским врачом Ф. К. Мюльгаузеном. Дом доктора с тех пор называют «домиком Пушкина». «В сентябре 1820 года пробыл... в Симферополе, проездом с Южного берега к месту службы в Кишинёв, А. С. Пушкин, останавливавшийся в доме де Серра, на берегу Салгира, «весёлые брега» были последним приятным впечатлением, оставленным в душе поэта Тавридой» (Арсений Маркевич).

 

Лето 1825 года провёл здесь А.С.Грибоедов. В письме другу он выражал недовольство, что «ничего не написал... Нажил кучу новых приятелей, а время потерял». Что ж, приезжих не очень располагает к работе наше южное небо!

 

Во время Крымской войны (1853–1856) в Симферополе часто бывал по служебным делам поручик-артиллерист граф Л. Н. Толстой. В это же время в симферопольском госпитале работал врач, основатель военно-полевой хирургии Н. И. Пирогов. Госпиталь размещался в здании, построенном в 1826 году для Дворянского собрания. В Крымскую войну Симферополь служил тыловой базой; 72 частных дома и большая часть государственных учреждений были отданы под госпитали.

 

В год Севастопольской обороны (1855-й) специально приехал в Симферополь и Севастополь император Александр II. Он повидал защитников в госпиталях и произнёс слова, от которых люди прослезились: «Благодарю вас за Россию, за покойного моего родителя и за Себя, не простым царским спасибо, которое вы не раз слышали, но от глубины души моей, за долгое ваше терпение».

 

Прискорбно, что Крым был связан и с лидерами «Народной воли», которые организовали убийство достойнейшего из российских императоров. В том же Симферополе (в окрестностях которого террорист Андрей Желябов отрабатывал технику бомбометания) Александр Николаевич лично вручал свидетельство об окончании фельдшерских курсов Софье Перовской.

 

Изучая летопись этих событий, очень трудно не думать о другом, вполне возможном варианте истории ХХ века — самого кровавого за всю бытность человечества. «Кровь народа открыта государевой кровью!» Император и сам виноват, но лишь тем, что беспокоился больше о народе, чем о собственной защите от его непрошеных благодетелей. Остаётся только вздохнуть да вспомнить последний куплет из песни Александра Городницкого:

 

 

 

Неустроенность города, унылость и отсутствие зелени отметил Паллас, равнодушным к Симферополю остался Пушкин, с неприязнью о потерянном здесь времени вспоминал Грибоедов... Зато все они были в восторге от всего Крыма! И такое отношение к Симферополю возникало на фоне этой несправедливой, невозможной конкуренции города с самой природой полуострова. Вечная проблема крымской столицы в том, что уж больно красивы горы и побережье вокруг!

 

Тем не менее были и другие отзывы. Много лет прожил в Крыму русский князь Владимир Андреевич Оболенский. Он был гласным (депутатом) Ялтинского уезда и всей Таврической губернии, а в последние два года перед эмиграцией (с 1918 по 1920 г.) — председателем управы Таврического губернского земства. После российских городов, которые так и остались для князя чужими, Оболенский влюбился в столицу Крыма и в книге воспоминаний называл её не иначе как «мой Симферополь».

 

«В то время (1903 г.) даже Москва была ещё наполовину застроена деревянными домами, а в провинциальных городах даже на главных улицах нередко можно было встретить деревянные строения. Симферополь же был весь каменный. Камень придавал городу более опрятный и культурный вид. На внешнем облике города сказывалась и большая культурность населения. Улицы содержались в чистоте и были засажены деревьями, преимущественно акациями, которые весной пропитывали воздух опьяняющими ароматами. Городской сад был чист и опрятен, дорожки посыпались песком, а в центре его, вокруг памятника Екатерине II, разбиты были клумбы с красивыми цветами... Обычное деление на «аристократию», «интеллигенцию» и серую массу обывателей, столь типичное для любого губернского города, здесь отсутствовало. Дворяне, богатые немцы-колонисты, купцы разных темнокожих национальностей (евреи, греки, караимы, армяне), чиновники, третий земский элемент — все были между собою знакомы и относились друг к другу как равные к равным. В салоне у губернатора можно было встретить за чашкой чая русского аристократа, татарского мурзака, еврейского адвоката, караима, ведущего торговлю табаком.

 

В Симферополе муниципальная жизнь была в центре внимания. Вопросы базара, трамвая, водопровода волновали всех местных жителей, которые нередко заходили послушать прения отцов города. И к думским выборам население готовилось активно. Этим объясняется интеллигентский состав городских гласных. Симферопольская дума по уровню образовательного ценза едва ли уступала московской.

 

В России более половины губерний не имели ни одной местной газеты, кроме официальных «Губернских ведомостей». В Симферополе издавалось сразу шесть газет. Пришлые люди, поселяясь в Симферополе, невольно заинтересовывались местной жизнью, проникались местными интересами и начинали быстро себя чувствовать симферопольцами. Этому содействовал и красивый вид города, и те замечательные люди, подолгу жившие в Симферополе. Так случилось и со мною».

 

В первой в Крыму мужской гимназии (это и теперь гимназия № 1) учились армянский композитор и дирижер А. А. Спендиаров, художник И. К. Айвазовский, учёный-физик И. В. Курчатов.

 

Игорь Васильевич Курчатов (1903–1966) 12-летним мальчиком переехал в Симферополь. У старшей сестры будущего физика-атомщика обнаружили туберкулёз, и Василий Курчатов надеялся тёплым сухим климатом спасти девочку. Семья частного землемера поселилась в маленьком домике на окраине города. Каждое лето отец ездил на землемерные работы то в степные, то в горные районы Крыма, и всякий раз он брал с собою сыновей.

 

В 1920 году Игорь Курчатов окончил Симферопольскую мужскую гимназию и поступил на физико-матеметический факультет Крымского университета. Революция и Гражданская война загнали на Юг многих прекрасных учёных, в Симферополе читали лекции В. И. Вернадский, А. А. Бланков. Только из группы Курчатова (19 студентов) вышли шесть профессоров и два академика.

 

В начале своей карьеры здесь преподавал естественные науки русский химик Д. И. Менделеев. Директором гимназии в 1866-1870 годах был русский прозаик и краевед Е. Л. Марков, автор знаменитых «Очерков Крыма» — единственного по-настоящему художественного описания крымских городов, деревень, гор, морских берегов и водопадов.

 

Эту землю мы не познаем по-настоящему, если не прочитаем «Очерки Крыма». Чехов критиковал писателя Маркова, но как быстро, на фоне вечности искусства, стирается любая субъективная оценка! Даже высказанная гением. «Очерки Крыма» не дадут нам большой научной информации, зато познакомят с творчеством остроумного, чуткого к красоте человека, истинного художника слова.

 

Евгений Львович Марков (1835-1903) был дворянином, внуком суворовского генерала. Окончил факультет естественных наук Харьковского университета, два года провёл за границей, слушая лекции знаменитых учёных. Работал учителем в Туле, затем возглавил Симферопольскую гимназию. Среди многих его заслуг было открытие в Крыму татарских учительских школ, русско-татарского училища, женского училища 1-го разряда (будущей женской гимназии)... Но всё это помнится лишь по документам, а вот «Очерки Крыма» — всегда под рукой!

 

«Кто дышит Крымом, тот дышит радостью жизни, поэзии, долголетием. Спешите же уходить в Крым, кто может, кому ещё время...»

 

В Симферопольской гимназии учился, а с 1881 года жил и работал в городе просветитель крымскотатарского народа Исмаил-бей Гаспринский (1851–1914). Его именем названы улица и библиотека. Тридцать пять лет выходила созданная им газета!

 

Исмаил-бей Гаспринский родился в Крыму, вырос в Бахчисарае. Отец его состоял на русской военной службе в чине поручика и за особые заслуги был причислен к дворянскому сословию. Исмаил учился в школе Бахчисарая, в Симферопольской гимназии, в военном училище Воронежа, в Московской военной гимназии.

 

Молодой человек отказался от навязанной отцом военной карьеры, он постоянно стремился к чему-то новому. Он сдал специальный экзамен и стал учителем в Бахчисарае, в училище при ханском медресе преподавал татарский, турецкий и русский языки. Потом его потянуло в дальние края — Исмаил побывал в Испании, Алжире, Греции, прожил год в Стамбуле. Во Франции он встречался с Тургеневым, возможно, даже работал у него секретарем.

 

Но вернулся в Крым — и началась политическая карьера. В двадцать восемь лет Гаспринский избран городским головой Бахчисарая. Пять лет занимал он этот завидный для многих пост, но чувствовал иное призвание! С большим трудом Исмаил Мурза добился разрешения и начал издавать русско-татарскую газету «Переводчик — Терджиман». Эта газета выходила с 1883 по 1918 год — тридцать пять лет. Газету развозили по всей России, от Петербурга до Казани; были подписчики и за границей — в Турции, Румынии, Болгарии, даже в Китае. Только после смерти основателя коммунисты закрыли газету...

 

Гаспринский открыл в Бахчисарае начальное учебное заведение, где преподавали математику, физику, химию, историю, философию. Издал он и свой учебник...

 

Но в 1881 году его дом и типография сгорели. Это несчастье и послужило поводом переехать в Симферополь. Здесь Гаспринский выпускал новые учебники на крымскотатарском языке, в том числе «Географию России». Как человек просвещённый, он был убеждён, что нельзя ограничивать кругозор, замыкаясь в мусульманском мире; издавая книги на родном языке, Гаспринский всегда напоминал о русском языке и всей русской культуре. Но и границы огромной страны — это всё-таки рамки; надо знать, понимать, видеть жизнь других народов. Гаспринский опять поехал за рубеж, потом ещё раз и ещё — в Турцию, Среднюю Азию, Индию, Египет...

 

В 1905 году Исмаил Мурза Гаспринский возглавил Губернский съезд крымских татар. До конца жизни он продолжал выпускать политические, бытовые и даже юмористические татарские журналы. Он сам был автором многих статей, очерков, писал романы и повести, то есть убеждённо и добросовестно служил делу образования и культуры.

 

Писатели, художники, музыканты — все творческие люди разных народов понимают и уважают друг друга, на каких бы языках ни говорили, каким бы ни поклонялись богам. Потому что творчество — это ведь тоже своего рода религия! Вольно или невольно Гас-принский объединял всех читающих, прежде всего крымчан, приобщал их к вере общечеловеческой и собирал под единую вненациональную власть великого искусства Слова. Будто специально для нас нынешних зарифмовал эту мысль поэт Александр Городницкий:

 

 

В Симферополе долго жил поэт Илья Сельвинский, здесь создан его музей. В нашем городе прошла жизнь художника-баталиста Н. С. Самокиша, автора трёх тысяч картин, многие из которых хранятся и выставляются в музеях Москвы, Санкт-Петербурга, Симферополя. В тяжелые 20-е годы ХХ века ректором Таврического университета был академик В. И. Вернадский; университет и теперь носит его имя.

 

Среди всех культурно-просветительных учреждений особое место занимает симферопольская «Таврика» — научная библиотека им. А. Х. Стевена при Центральном музее Тавриды. Основанная в 1873 году, она числится в Международном реестре библиотек; сведения о ней внесены в трёхтомник «Библиотеки мира».

 

Помимо сорока тысяч книг, в библиотеке «Таврика» хранятся журналы и газеты начала прошлого века, старинные гравюры, литографии. Давно назрела необходимость переиздания чудом сохранившихся редчайших фолиантов, например «Физического описания Таврической области» К. И. Габлица, «Путешествий» П. И. Сумарокова, путеводителей М. Сосногоровой и Ш. Монтандона, записок И. И. Пузанова о Большом каньоне и о берегах Северо-Западного Крыма. Пусть современные краеведы удивляются привычному в прошлом сочетанию научной точности и лёгкости литературного слога, пусть учатся! В 2003 году библиотека «Таврика» отметила своё 130-летие.

 

В 2007 году библиотека приняла в свой фонд 138 топонимических карт, которые составил симферопольский путешественник и краевед Игорь Белянский. Все вместе они — единая карта Крыма, самая подробная из всех существующих. Кроме отображения местности, она содержит варианты наименований гор, рек, посёлков и городов. Этот неутомимый человек обошёл весь Крым, расспросил местных стариков, в основном крымских татар, и записал все названия, которые они продиктовали по памяти. Кажется невероятным, чтобы такую работу проделал один человек, притом совершенно бескорыстно. Карту ещё много лет предстоит изучать и разрабатывать географам, этнографам, историкам; её создание сопоставимо с трудами первооткрывателей Тавриды. Имя Белянского тоже войдёт в историю Крыма, будет удивлять и восхищать наших потомков.

 

Однажды Игорь Леонидович привёл автора этих строк и группу любознательных туристов на оконечность мыса, в свой любимый грот под названием Саат-Кая — Скала Времени. По расположению тени в этом культовом гроте местные жители узнавали время суток. И мы начали сверять свои часы на запястьях да на мобильниках с этими небесными часами. Глядя на зловещую тень, мы вдруг задумались о тех вечных часах, что отсчитывают и наше общее долгое время, и стремительные секунды — отдельные для каждого. Увы, ни ускорить нам этих стрелок, ни замедлить...

 

Несколько статей и книга топонимов, написанная в соавторстве, — вот все печатные труды Игоря Белянского. Он был очень скромным и никогда не стремился опубликовать свои находки. Зато другие авторы и редакторы часто обращались к нему с вопросами и доверяли ему, как энциклопедическому словарю. Даже при переиздании знаменитой книги Евгения Маркова «Очерки Крыма» (1904 г.) Игорь обнаружил и исправил не меньше десяти названий и подписей под фотографиями.

 

Этот убеждённый пешеход всю жизнь избегал городской цивилизации, но сам оказался жертвой современной автомобильной войны. Осенним вечером 2006 года, в туман, Игорь Белянский переходил дорогу и его сбила машина...

 

Прогулка по улицам провинциального города может привести к неожиданным, истинно столичным встречам. От краеведческого музея можно перейти через улицу Пушкина, постоять и мысленно вернуться на полтора столетия, в Золотой век русской поэзии.

 

Эти земли принадлежали герою Отечественной войны 1812 года генералу Николаю Николаевичу Раевскому-старшему. От симферопольской усадьбы Раевских сохранилась шелковица во дворе дома № 20 по улице Пушкина.

 

В здании, где сегодня расположился этнографический музей (на углу современных улиц Пушкина и Гоголя), в 1868 году открылся приют для девочек. Но ещё раньше там был приют для детей-сирот Крымской войны, который в 1855 году на свои средства построила графиня Амалия Адлерберг, супруга таврического военного губернатора, погибшего на той войне. За приютом сохранили имя его основательницы, да и сама улица называлась Приютской.

 

Когда Амалия была ещё совсем юной, в Мюнхене её увидел и полюбил девятнадцатилетний Фёдор Тютчев. Безответной любви поэта, а потом их встрече на закате жизни обязаны мы строками стихотворения, положенного на музыку и ставшего одним из лучших русских романсов:

 

 

Первый памятник в Симферополе установил князь Василий Васильевич Долгоруков в 1842 году, на том месте, где в русско-турецкую войну находился штаб российских войск. Это обелиск в честь его деда, генерал-аншефа Василия Михайловича Долгорукова, под командованием которого 2-я русская армия в 1771 году штурмом овладела укреплениями на Перекопе и вошла в Крым.

 

Советская власть не решилась уничтожить памятник князю Долгорукову. Но круглые барельефы на нём, специально привезенные из Италии, заменили бетонными, с другими рисунками. Только в конце 80-х годов ХХ века искусствовед Светлана Белова отыскала в Москве, в Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, эскизы тех настоящих медальонов, высеченных из каррарского мрамора. К 200-летию Симферополя правительство приняло решение изготовить и установить медальоны первоначальной формы, с изображением батальных сцен времён присоединения Крыма. Уже привезли мраморные плиты с Урала, уже взялись за работу скульпторы... Но было это в трудные годы развала Союза. Зарплата, как вошло потом в традицию, вовремя не поступила, и вся работа притормозилась, а затем и вовсе прекратилась на неопределённое время.

 

Знатный род Долгоруковых оказался у Романовых в опале — после беззастенчивой попытки Долгоруковых при юном Петре II пробраться на трон. Неприязнь упорно передавалась по наследству, от одного императора к другому. Считалось, что Романовым приносят несчастья Догоруковы. И негласным указом было запрещено давать им образование.

 

В 1736 году под командованием фельдмаршала Б. К. Миниха воинскую службу начал ни в чём не повинный князь Василий Долгоруков (1722–1882). По воле императрицы Анны Иоанновны он был лишён права производства в офицеры. Чтобы взять крепость Ор-Капу на Перекопе, Миних пообещал подарить офицерскую шпагу и шарф тому солдату, который первым заберётся на её стены. Первым оказался Василий — а было-то ему 14 лет. Но слово есть слово. Пришлось нарушить волю государыни и произвести юного князя в прапорщики — так началась, тут же затормозившись, воинская карьера будущего генерал-аншефа. Лишь после вступления на престол императрицы Елизаветы он стал получать офицерские чины. Князь участвовал во многих битвах, был тяжело ранен. В 1758 году он получил звание генерал-поручика и награду — орден Александра Невского.

 

В день своего коронования Екатерина II произвела Долгорукова в генерал-аншефы, позже наградила орденом Андрея Первозванного.

 

Во время русско-турецкой войны 1768-1774 годов князь Долгоруков командовал армией в тридцать тысяч человек и в 1771 году, разбив семидесятитысячную армию хана Селим-Гирея (тут же сбежавшего в Турцию), снова взял Перекоп, чтобы идти дальше на юг. При Каффе Долгоруков поразил новое войско хана, уже в девяносто тысяч воинов, и завоевал Арабат, Керчь, Балаклаву, Тамань, Ени-Кале. За освобождение Крыма от турок в 1774 году императрица наградила Василия Михайловича орденом Святого Георгия первой степени, даровала золотую табакерку со своим портретом и 60 тысяч рублей. К его фамилии прибавился почётный титул «Крымский».

 

В окрестностях нынешнего села Заречного князь (так и оставшийся неграмотным) получил в собственность большой земельный надел с частью яйлы, которую с тех пор именуют Долгоруковской. Для тех, кто едет из Симферополя к Ангарскому перевалу, эта длинная гора с пологим подъёмом видна слева от дороги.

 

Напротив обелиска, в сквере Победы, уже почти достроен разрушенный в 30-е годы храм Александра Невского.

 

На обрывистом берегу Салгира в 1778–1789 годах стояли Суворовские редуты. Там же, за зданием Главпочтамта, в 1951 году установлен памятник великому русскому полководцу. Когда выпадает снег, на этой горке начинается праздник — катаются на санках не привыкшие к настоящей зиме симферопольские дети. Присыпанный снегом Суворов как будто отвернулся от шумной улицы современного города и с умилением глядит на Салгир, на резвящихся ребятишек XXI века.

 

В центре города недавно установлен памятник правозащитнику крымских татар генералу Петру Григоренко, а по другую сторону проспекта Кирова — Братьям Ивану и Габриелу Айвазовским. Недалеко от них, перед зданием бывшей больницы сиротского приюта Фабра, начало улицы Пушкина освящает памятник В. Ф. Войно-Ясенецкому — архиепископу Крымскому и Симферопольскому, доктору богословия и медицины, святителю Луке.

 

В. Ф. Войно-Ясенецкий (1877–1961) родился в Керчи, окончил Киевское художественное училище и медицинский факультет университета. Добровольцем ушёл он на русско-японскую войну 1904-1905 годов, где служил хирургом в госпитале Красного Креста. Потом работал в больницах разных городов, а после смерти жены в 1923 году, не оставляя медицины, принял сан священника. Валентина Феликсовича трижды арестовывали и ссылали в Туруханский край, в Архангельск, Котлас, но и на севере он продолжал лечить. С началом Великой Отечественной войны об искусном враче вспомнили и направили в военный госпиталь. Искренний и твёрдый в своей вере, неудобный для государства гражданин оказался незаменимым хирургом: он проводил операции, за которые не брались другие специалисты, и спасал десятки и сотни раненых. Этот чудесный доктор собрал материалы, подготовил и издал книгу «Региональная анестезия», он же написал учебник по гнойной хирургии, фактически создав эту науку. За «Очерки гнойной хирургии» Войно-Ясенецкому была присуждена Сталинская премия. По его печатным работам и сегодня готовятся студенты-медики и практикующие врачи.

 

До конца жизни святитель Лука продолжал убеждённо и мудро проповедовать слово Божье. Кажется, это был единственный в Крыму архиерей, никак не связанный с властью, по-настоящему любимый и бесконечно почитаемый простыми прихожанами. Скончался он в 1961 году и через три десятка лет был канонизирован православной церковью. Серебряная рака с мощами Святого Луки установлена в кафедральном Свято-Троицком соборе Симферополя.

 

На реке Салгир, от железнодорожного вокзала до Таврического национального университета им. В. И. Вернадского, вымощена удобная набережная с прогулочной дорожкой под плакучими ивами. Она проходит через парк им. Гагарина, мимо стадиона Крымского государственного медицинского университета, мимо самого первого в Крыму специального учебного заведения — Крымского музыкального училища им. П. И. Чайковского.

 

В ландшафтном парке «Салгирка», который в начале XIX столетия создал академик П. С. Паллас, недавно отреставрирован дом учёного. Там при его жизни был музей — предметы древности, образцы крымских минералов и гербарий южнорусской флоры. Здесь же Паллас оборудовал обсерваторию.

 

В парке сохранился и загородный дом графа М. С. Воронцова — памятник архитектуры государственного значения. Дом построен в 1827 году по проекту архитектора Ф. Эльсона. По инициативе графа в парке начались посадки плодовых и декоративных растений, и потом, в течение 20 лет, вся Таврическая губерния снабжалась саженцами из нашей «Салгирки».

 

В 1895 году имение выкупили в государственную казну, и с тех пор парк занимали разные учреждения. В 1965 году «Салгирка» получила статус «охраняемого государственного объекта садово-паркового искусства». С 2003 года территорию объявили базой для создания ботанического сада Таврического национального университета им. В. И. Вернадского. Сейчас в парке более 7000 растений из разных частей света. Среди привычных для крымчан платанов, кедров, пихт и серебристых елей встречаются очень редкие деревья, в том числе североамериканский лириодендрон (тюльпанное дерево) и мезозойский реликт гинкго двулопастный, листьями которого питались бронтозавры...

 

В том же районе, но на правом берегу Салгира, находилось имение Х. Х. Стевена — учёного, государственного деятеля, основателя Никитского ботанического сада. Там же установлен памятник последователю и его сыновьям.

 

Христиан Христианович Стевен вошёл в историю Крыма как основатель и первый директор Никитского ботанического сада. Это учёный XIX века — естествоиспытатель, ботаник, энтомолог, садовод, доктор медицины и философии. Х. Х. Стевен (1781–1863) был почётным членом 22 учёных обществ в России и Европе, Императорской академии наук и всех русских университетов, членом Шведской академии наук, кавалером ордена Святой Анны II степени с императорской короной и Святого Владимира III степени, обладателем Большой золотой медали Министерства государственных имуществ.

 

Родился Христиан Христианович в 1781 году в Финляндии, долго учился за границей, а в 1799 году окончил Петербургскую медико-хирургическую академию и получил степень доктора медицины. Зимой 1806 года он впервые приехал в Крым. Именно Стевену (он и не мечтал об этом) было поручено создание ботанического сада, мысль о котором созрела среди учёных и практиков садоводства ещё во времена Потёмкина. Потомок скальдов и викингов подарил России центр южной ботаники — лучший крымский парк и большое научное учреждение.

 

В 1826 году Стевен переехал в свой симферопольский дом на правом берегу Салгира и десять лет работал главным инспектором сельского хозяйства юга России. В 1855-1857 годах опубликован главный научный труд Христиана Стевена — «Перечень растений, дикорастущих на Крымском полуострове». В честь учёного названо двадцать пять видов растений Крыма и Кавказа.

 

Лучшие воспоминания о Стевене оставил его друг А. Нордман. «Его красивую голову обрамляла богатая серебристо-белая шевелюра, локонами которой, будучи обычно без головного убора, он предоставлял играть ветру; его благожелательные небесно-голубые глаза блестели; многочисленные морщины покрывали его одухотворённое лицо, на которое нельзя было долго глядеть, оставаясь равнодушным; его тонко прорезанный рот с саркастическими чёрточками в уголках свидетельствовал о многоопытном знании людей... С его огненным темпераментом все его планы и решения быстро приводились в исполнение... лень он ненавидел. Чтобы энергичнее высказать своё суждение о чём-нибудь, он употреблял сильные выражения, так, вместо «очень» он писал всегда «чрезвычайно»...»

 

Незадолго до смерти Стевен начал работать над новым изданием книги о крымской флоре, но закончить его не успел. 18(30) апреля 1863 года «всеми почитаемый, убелённый сединами 82-летний старец опустил на землю свой ус