Принадлежу я к большой семье Жумыкиных, у которой история трудная и жизненных коллизий множество. У моего отца, Петра Григорьевича, было две сестры и пять братьев. Их отец, мой дед Григорий Иванович, работал машинистом паровоза в железнодорожном депо города Конотопа. После того как в 1919 году родители умерли от сыпного тифа, детей растила и воспитывала старшая сестра <...> На долю моего отца, Петра Григорьевича, родившегося в 1906 году, выпало много испытаний. В Конотопе он окончил школу машинистов и был направлен на железнодорожную узловую станцию Орша в Белоруссии.

 

<...> Попал он на паровоз, где машинистом первого класса был Василий Витальевич Коськин. Зная, что мой отец, тогда ещё совсем юный, рано остался без родителей, он старался заботой заменить ему отца. В его семье мой отец нашёл свою судьбу, познакомившись с дочкой своего наставника — Софьей Васильевной. Вскоре они стали мужем и женой. Но счастье это было недолгим. В голодном 1933 году, накануне моего появления на свет, отец со своим другом, братом мой мамы Виталием, чтобы семья не умерла с голоду, тайком унесли несколько килограммов муки, за что получили десять лет лагерей. <...>

 

Так мой отец оказался в Сибири на строительстве БАМа. Замечу попутно — дядя Виталий оказался на другой грандиозной стройке — на Беломорско-Балтийском канале. В 1940 году его, как ударника труда, освободили досрочно...

 

<...> Оставшись без мужской поддержки, мама не пала духом. Мы жили в городке Жодино Минской области. Там я и родился... Оттуда мать написала письмо председателю Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинину, в котором просила разрешения поехать с грудным ребёнком к своему мужу в город Свободный Хабаровского края. Случилось чудо: разрешение пришло, и мы поехали в Сибирь. Так Софья Васильевна Жумыкина совершила подвиг сродни подвигу жён-декабристок.

 

К нашему приезду отцу уже доверили работу машиниста паровоза, а через год он стал начальником тяги на строительстве БАМа, в его подчинении находились поездные бригады, рабочие депо и другие железнодорожные службы. Он оказался хорошим организатором, хотя не имел специального образования.

 

В 1938 году отца — тогда ему было 32 года — перебросили на строительство железной дороги Ворошиловск — Уссурийск — озеро Хасан — бухта Посьет, имевшей важное стратегическое значение. В 1945 году я перешел в 5-й класс. К нам из Подмосковья приехала учительница русского языка, лет 35-ти, с двумя малолетними детьми, её муж был на фронте. Уже и не помню ни её фамилии, ни имени-отчества, но помню, что все мы были в неё влюблены. Во время занятий она становилась настоящей актрисой, а мы превращались в зрителей. Именно благодаря ей мы полюбили русский язык, познав его многоликость, красочность, необыкновенное богатство.

 

С каким вдохновением читала она стихотворение в прозе великого русского писателя Тургенева «Русский язык», написанное ещё в июне 1882 года: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что свершается дома? Но нельзя не верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!» <...> И мог ли я себе представить когда-нибудь, что спустя десятилетия я — русский человек — окажусь вдруг в новом, независимом демократическом государстве, где проживают 12 миллионов русских, названных национальным меньшинством?! Никогда бы не мог подумать, что мне придётся отстаивать интересы русских, проживающих в Крыму и в Украине. <...>

 

Сегодня в некоторых газетах можно прочесть, что среди населения Украины активно проводится антирусская кампания. При этом на русскоязычных навешиваются ярлыки: оккупанты, пятая колонна Москвы, и т. п.

 

В Галичине, например, всех претендентов на госслужбу делят на пять групп. Украинцы, но не из Ивано-Франковска, Львовской и Тернопольской областей; украинцы с Правобережной Украины; граждане неукраинской национальности, кроме русских; русские. Реально рассчитывать на должность в структурах госслужбы могут представители первых трёх групп, и никаких шансов у последних. В городах, особенно Западной Украины, снимают памятники и переименовывают улицы русских писателей, военачальников, учёных, государственных деятелей...

 

Разве это правильно?

 

Очень сожалею, что мой голос не был услышан при голосовании Конституции Украины о государственном языке. Я выступал и выступаю за то, чтобы в нашей стране государственными языками были украинский и русский.

 

«Божьим даром» называли мы в 8-м классе свою учительницу русской литературы Валентину Дулгаровну Дулгарову, бурятку по национальности, окончившую в своё время университет в Улан-Уде. Именно от неё я впервые узнал, что русская литература как фактор человеческой истории по самой своей специфике есть явление, вбирающее в себя разносторонний духовный опыт разных народов.

 

Русская литература ценна не только значительностью разрабатываемых ею социально-философских и нравственных проблем. В лице своих лучших представителей А. С. Пушкина, А. Н. Радищева, Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, А. М. Горького и многих других она даёт нам великий нравственный урок, смысл которого состоит в том, что высшее назначение человека есть служение своему народу, единение с ним в его восхождении на трудном историческом пути.

 

Я постоянно вспоминаю стихи Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Блока, Твардовского, Симонова...Сила этих произведений, как мне кажется, в том, что поэты сумели вложить в самые обычные слова такие чувства и мысли, что читающего они захватывают целиком. <...>

 

Понимание этого мне дала школа, мои учителя. <...>

 

Жаль, но государство сегодня забывает о тех, кто несёт знания детям. Работа учителя на Руси никогда не была источником богатства и большого дохода. Прожиточный уровень учительства никогда не являлся высоким. Но учительство за труды свои имело самое главное — уважение людей. Увы, сейчас и это утрачивается... <...>

 

Разве нормально то, что в Украине разрушена хорошо себя зарекомендовавшая система народного образования бывшего Советского Союза? Большевики, взявшие власть в октябре 1917 года, за основу приняли систему народного образования царской России. Они её осовременили, укрепили и развили дальше. Как мы все хорошо знаем, в СССР существовало действительно всеобщее образование. В результате в бывшем Советском Союзе родились, выросли, стали известными и великими такие учёные, как Патон, Курчатов, Королев, Туполев, Сахаров... Мне довелось познакомиться с высшими школами: американской, французской, швейцарской, немецкой. Было это ещё при советской власти, руководство МПС, видя мою тягу ко всему новому, частенько отправляло меня за границу перенимать опыт. В Стенфордском университете мне особенно запомнились занятия, проводимые профессором Ли — консультантом по экономическим вопросам президента США Р. Рейгана. Учёный говорил, что руководитель должен уметь сформулировать цель, выбрать поэтапные пути её реализации, делать корректировки этого пути. Слушая его, я осознал, что мы в своей стране никогда не обращали внимания на социально-демографический аспект. Это было в корне неправильно, когда всех советских людей наши партийно-идеологические функционеры старались воспитать, приобщить к культуре: и хулигана, и вора, и пьяницу, и дебила... А ведь кого-то из них надо было просто лечить, а не делать из него участника соцсоревнования.

 

За границей этой проблемы не существует. Там считают, что население любой страны (условно) делится на три категории: первая (10–15%) — это люди, являющиеся генераторами идей во всех областях жизни: науке, культуре, управлении; вторая (10%) — те, кто имеют определённые врождённые отрицательные качества, которые не позволяют им быть активными и полноценными членами общества (у нас на таких закрывали глаза и не хотели признаться, что есть наркоманы, проститутки, маньяки и т. п.); третья (75–80%) — граждане среднего слоя. Они не обладают высоким научным и техническим потенциалом, их главное предназначение жизни — работа по 7–8 часов в сутки. И при этом хорошо зарабатывать, обеспечивать свои семьи. За границей богатые люди вкладывают средства в строительство приютов, ночлежек, бесплатных столовых для второй категории населения (10% обездоленных), что позволяет последним не чувствовать себя изгоями.

 

Из этого зарубежного опыта я взял для себя немало полезного, часть из которого использую в своей практике. Этот опыт помог мне сделать вывод, что наша система образования и высшая школа ничуть не хуже, чем у них, а по некоторым проявлениям науки даже лучше. Однако у нас было плохо то, что к чужому, заграничному мы относились с подозрением. Искали какую-то идеологическую подоплёку и отвергали даже то, что могло приносить положительные плоды. А зря.